Шевченко В. Хлеб военных лет. Снабжение населения Тайшетского, Шиткинского районов хлебом в годы Великой Отечественной войны

Хлеб военных лет. Снабжение населения Тайшетского, Шиткинского районов хлебом в годы Великой Отечественной войны.

1.Введение. Из истории карточной системы в СССР.

Карточки, карточная система снабжения населения продовольствием человечество изобрело давно. В Древнем Китае, более тысячи лет до нашей эры, во время острого недостатка продовольствия, император пытался регулировать потребление продуктов. Его подданным выдавались не карточки, а веревки с императорской печатью на одном конце. При покупке продавец отрезал часть веревки. Приходилось рассчитывать, что и сколько покупать, чтобы веревка не кончилась слишком быстро. Государственное регулирование снабжения существовала еще в древней Месопотамии более двух тысяч лет до нашей эры. Порядки распределения в Месопотамии очень схожи, как утверждают ученые историки, на организацию снабжения населения продовольствием в СССР в 30 годы и в годы войны. В чем схожесть: полная государственная собственность на все богатство страны, огромное количество чиновников-контролеров на производством и снабжением.

Во время первой мировой войны государства, её участники, активно занималось регулированием и ограничением потребления. Были созданы государственные карточные системы распределения продовольствия среди населения. В основе этой системы лежал учет условий труда населения и принципы социальной справедливости. В Советской России государственная карточная система была более социально стратифицирована, то есть глубже дифференцирована, чем в западных странах в разные времена.

В СССР, во всех воюющих странах накануне и в годы второй мировой войны эта дифференциация усилилась, но в СССР она была глубже.

В основу деления на группы снабжения прежде всего был положен учет физических затрат на труд. В СССР преимущества в снабжении имели рабочие, инженерно-технические работники промышленных предприятий, строек, транспорта. Повышенные и особо повышенные нормы, а также дополнительное снабжение получали занятые на тяжелой физической работе — шахтеры, рабочие горячих и вредных цехов. После рабочих отдельные группы снабжения составляли служащие, иждивенцы и дети.

Затем учитывалась важность отраслей хозяйства для государства в условиях войны. К первой категории снабжения относились работники оборонной, угольной, нефтяной, химической промышленности, металлургии, машиностроения, лесохимии, транспорта, строек оборонной и тяжелой промышленности. Остальные отрасли относились ко второй категории. Это значит нормы снабжения зависели не только от того был ли человек рабочим, служащим, иждивенцем, но и от того где он работал. Даже дети получали разные пайки в зависимости от места работы их родители. Такого деления в западных воюющих странах не было.

В газетных материалах можно встретить опубликованные воспоминания тайшетцев, тружеников тыла, в которых они называли нормы снабжения хлебом в зависимости от места работы. Например, В.М.Чемоданов пишет: «Работа вальщика леса была самой опасной, но и высоко оплачиваемой, им полагалось хлеба 1 килограмм 200 граммов. На остальных работах получали меньше.».[1] Это 1944 год и высокая норма хлебного пайка. О таком пайке не удалось найти еще подтверждений. Такой паек нигде в документах не упоминается.

Колхозники в СССР не были включены в государственную систему снабжения. Они должны были получать продовольствие со своих личных подсобных хозяйств, в колхозах. Крестьяне, например в Германии, были равноправными потребителями в системе государственного снабжения, а в СССР нет.[2]

В конце 30-х годов в СССР был кризис снабжения. Советско-финская война 1939-1940 гг. обострила этот кризис. Причина кризиса была в неправильном планирования развития экономики страны, форсировании индустриализация, неправильной сельскохозяйственной политике, росте военных расходов, росте денег у населения. В стране провели ограничение приусадебных земель колхозников, а это сократило количество сельхоз продуктов на рынках. Цены в стране росли. Из-за дороговизны килограммы и литры, как меры веса, исчезли их рыночной торговли — молоко мерили стаканами, картофель продавали поштучно, муку блюдечками. Начавшаяся вторая мировая война вызвала покупательный ажиотаж. В магазинах страны стояли длинные очереди, продуктов было мало, был дефицит и инфляция. Правительство запретило продавать муку, печеный хлеб в сельской местности.

Даже в Тайшете ощущался кризис снабжения. В 1940 году в Тайшетской средней школе были арестованы учащиеся старших классов, которых обвинили в антисоветской пропаганде и создании антисоветской организации. В следственных материалах говорится, что эти старшеклассники писали рефераты, в которых высказывали такие мысли: «Договор с Германией заключен против воли народа, против желания и даже в ущерб интересам народа. Кто жил в 40-х годах в СССР, тот помнит, что тогда простой народ не то что хлеб, но картошку и ту ел не каждый день. Более того, с рынка исчезло мыло, сахар, табак, и прочие предметы широкого потребления.[3] Говоря о плохом материальном положении советского народа, мальчишки учитывали и жизнь в родном Тайшете.

Даже в колхозах было очень тяжело с продовольствием.

Правительство страны вынуждено было постепенно вводить в стране регулирование снабжения. Сначала разрешено было создавать закрытые распределители для определенных групп населения: магазины Военторга, где покупать могли только командиры Красной армии, НКВД, рабочие и служащие военных строек. Потом через закрытые распределители продукты стали получать рабочие и служащие предприятий, работавших на оборону страны: угольные шахты, нефтепромыслы, медные рудники и т.д.

С 1 января появились закрытые распределители для железнодорожников. Стали создаваться столовые закрытые для населения. Размеры покупок устанавливались не карточками, а государственными нормами «отпуска в одни руки». Правительство боялось слова «карточки», но введение норм снабжения это, по сути, была карточная система. Запрещалось вести контроль за покупками — вводить талоны и карточки, вводить сроки отоваривания.

Принимались меры по ограничению покупательского спроса. В 1939, 1940 годы были повышены розничные цены на ткани и готовое платье, белье и трикотаж, обувь, на сахар, мясо и рыбу, жиры и сыры, молочные продукты, картофель и овощи. Все это делалось для того, чтобы ограничить их покупку всеми гражданами и тем самым создать иллюзию достатка товаров. Правительство требовало от местных органов власти развивать местную промышленность, выпускать товары широкого потребления, наделять людей огородами, на предприятиях и даже в детских домах, школах создавать подсобные хозяйства, пришкольные участки. Но положение в торговле не улучшалось. Население само брало под контроль близлежащие к месту жительства магазины: наводили порядок в очередях, составляли списки, устанавливали нормы продажи. Чужаков, крестьян, жителей других городов изгоняли с помощью грубой физической силы. Одновременно требовали от местных властей навести порядок в снабжении. По их решению на предприятиях создавались закрытые буфеты, столовые, устанавливались пайковые нормы.

Вот как описывает Петров А.И. торговлю хлебом в Тайшете осенью 1941 года: «В магазинах, в какой-то единый миг, опустели полки, хотя и раньше не очень то они ломились от продовольствия. Теперь же вообще — голая пустота. Хлеб привозили утром рано в крытой повозке. Еще издали ребятишки кричали: «Хлебовозка идёт!». Толпа бросалась к дверям магазина. Толчея, шум, споры. Ох, как душисто пахнет хлеб! Достанется ли сегодня? В одни руки «дают» по килограмму. На всех не хватит, а второго завоза не будет. В августе 1941 года ввели карточную систему. Очереди упорядочились, надежнее стало получение пайки, но тоже не зевай: может не хватить из завезенного, а на другой день не купленное не «отоварят», пропадет паёк. На взрослого работающего — 600 граммов хлеба в сутки, на иждивенца — 400. В продуктовых карточках имелись вырезные талоны на крупу, муку, сахар, жиры. За все четыре года войны не помню, чтобы отоваривали этот вид талонов. Сахар — рыжего цвета, иногда сахарин «давали». С тех пор и стало в ходу слово «дают», не продают, а дают, потому что деньги обесценились. Что на них купишь? Булка хлеба на рынке стоила зимой 150-200 рублей. Моя мать работала в котельной ШПЗ на подкатке угля к топкам. Грузила углём полуторатонную вагонетку и толкала её в жару, в холод ли своим телом. Помогала напарница. То есть женщины заменяли лошадь все четыре года войны и после. А платили подкатчице в месяц где-то 170-180 рублей ( по старому курсу). Это на современные деньги будет 17-18 рублей. Ни премиальных, ни какого другого «навара» не имелось. Токарь получал 400-500 рублей. Отнимите от этой суммы месячный оклад на госзаймы. И работали по 14-16 часов без выходных.».[4] В другой статье Петров А.И описывает такие случаи в очередях за хлебом: «Ох уж эти очереди. Сотни людей собирались у крылечков хлебных магазинной. Составляли списки, раздавали талончики, и на руках химическим карандашом писали. ( речь идет о номерах в очереди ). Но как только разгружали хлебовозку, начиналось дикое. Это называлось по-ребячьи «сало жать». Так порой жиманут, что иной дедок или бабушка дух испускали. Мертвые они так и стояли стиснутые, пока не кончалась хлебораздача. Мужики покрепче вручали подростку поболее денег комком в руку, и кидали отчаянного огольца юзом по головам по направлению к окошку, где хлеб выдавали. Юнец, на людских головах держась, совал в проём деньги, а потом откидывал буханки. И не скинешь, так плотно у всех руки прижаты. Крики, стоны, рыдания, проклятья. …В магазинах пусто, на базаре ничего не купишь, да и дороговизна страшная.».[5]

В п.Квиток продовольственное снабжение населения накануне войны тоже осуществлялось из рук вон плохо. В марте 1941 г. на собрании коммунистов Квитокского лесопункта говорилось об этом так: «надо организовать питание и ликвидировать очереди за хлебом. До чего дошло — люди стоят за хлебом часами, давят друг друга, имеют место увечья, обморожения. Воду подвозят на Удачный по одному разу в сутки на семью…», «жилища рабочих очень скверные, холодные, масса клопов, грязь…В таких условиях рабочий придя домой не может отдохнуть. С питанием дело обстоит скверно. Хлеб выпекают одного сорта, недоброкачественно, сырой. Овощей нет, а имеющаяся в лесопродторге капуста лежит на складах. Недостаток в витаминах и в питании вообще стало причиной болезней детей спецпереселенцев и массы смертельных случаев.», «нет круп, рыбы, овощей. Молоко подвозят с Невельской неорганизованно. Для 60 детей на Золотой горе молоко вовсе не подвозят. Работа столовой к производству не приспособлена, открывается в 12 часов.».[6]

Карточная система стихийно охватывала страну, а руководство страны не желала её вводить официально. Она ввело её только в июле 1941 года, когда война уже шла. Введение карточек осуществлялось по отдельным областям страны, начиная с Москвы и Московской области. Иркутская область, а значит и Тайшетский, Шиткинские районы увидели карточки осенью 1941 г. В приведенном отрывке воспоминаний А.Петрова назван август 1941 г.

2. Основная часть. Как распределялся хлеб в Тайшетском и Шиткинском районах в годы Великой Отечественной войны.

Как и по всей стране, государственным снабжением хлебом обеспечивались три большие группы потребителей: 1) население городов и рабочих поселков; 2) работники предприятий основных отраслей промышленности, находящихся в сельской местности; 3) часть сельского населения, не связанного с сельским хозяйством. Хлебом снабжалось все население, тогда как рыбой, мясом, крупами и макаронами не везде и не все граждане. Хлебная норма была не месячной, а дневной. Хлеб не заменяли другими продуктами.

Снабжение хлебом занимались высшие органы власти на местах — районные Советы депутатов трудящихся и районные исполнительные комитеты этих Советов. Все контролировалось райкомами партии большевиков — райкомы ВКПб.

Все функции по выдаче карточек, учету населения кому положены карточки, контроль за «отовариванием» карточек и расходованием нормированных товаров было возложено на Бюро продовольственных и промышленных карточек при Райисполкомах. В Тайшетском Бюро по контролю и учёту продовольственных и промтоварных карточек работало 5 чел., месячный фонд зарплаты этого коллектива — 1450 руб. На содержание Бюро тратилось 2900 руб в месяц. [7] Такие бюро сокращено назывались КУБами.

Райисполкомы утверждали списки людей, которым положены хлебные карточки. Списки составлялись по предприятиям и учреждениям. После утверждения списков, райисполкомы принимали решение о выделении такого количества муки, чтобы всем хватило хлеба согласно нормам. Каждому району из областного Совета депутатов трудящихся утверждали определенное количество зерна на муку для хлеба, это назывался хлебный фонд. Фонд определялся с учетом населения в районе, кому положено выделение хлеба по карточкам, по каким нормам, как выполнялся план по сдаче хлеба государству.

. О размерах хлебных пайков.

Петров А.И. в своих воспоминаниях утверждает, что осенью 1941 г. хлебный паек работающего на ШПЗ человека составлял 600 гр., иждивенца — 400 граммов.

М.П. Перина, работавшая на складах Тайшетского «Заготзерно», называет норму 500 граммов хлеба, но не указывает год.[8]

ноябре 1942 года в Тайшетском районе были следующие нормы: рабочие, медработники, учителя, сотрудники политотделов МТС — 600 гр., иждивенцы — 400 гр. Хлеб выдавали через разные предприятия торговли. Через систему сельской потребительской кооперации во главе с Райпотребсоюзом в ноябре 1942 г. хлебом обеспечивалось 3 906 человек по всему Тайшетскому району, то в сельской местности. Чтобы всем выдать хлеб по нормам, надо было выделить Райпотребсоюзу 40539 кг муки. [9]

В ноябре 1943 года поступило указание о сокращении выдачи хлеба по карточкам. Тайшетский райисполком уже установил нормы снабжения: рабочим 600, служащим 400, иждивенцам 200 граммов в день. Чтобы выполнить указание о сокращении фондов муки для приготовления хлеба по карточкам, было принято решение о сокращении нормы только иждивенцам до 100 гр. в день.[10]

Недостаток хлеба для выдачи по карточкам привел к тому, что в хлеб стали вносить добавки, например, картофель. Романовский М. пишет: А вот решение Райисполкома от 29 января 1944 года: «В связи с недостачей хлеба производить продажу хлеба только одну тридцатую в день, ни в коем случае не допускать перебои торговли хлебом. В соответствии с указанием Облсовета депутатов трудящихся от 30 декабря 1943 г. производить примесь картофеля в хлеб не менее 35 %. Эти самым создавать экономию хлеба…».[11]

Из этой статьи видно, что норма снабжения хлебом зависела от выполнения плана по сдаче хлеба государству — «в связи с недостачей хлеба». О какой недостаче идет речь? Конечно, колхозами — государству, так называемая хлебозаготовка.

Хлеб выдавался и без карточек для поощрения и стимулирования труда, например, охотников. Заготовка пушнины имело большое значение, за нее страна получала валюту. Так вот, на один рубль пушнины выдавали 100 грамм муки, 7 кг. крупы, мыло, чай.[12]

Из приведенных сведений о нормах снабжения хлебом можно сделать такие выводы:

— нормы менялись на протяжении всей войны

— в Тайшетском и Шиткинском районах нормы по предприятиям были разные

размер хлебного пайка зависел от выполнения колхозами района планов хлебосдачи государству. Верно говорили, колхозники кормили всех. От их работы зависела норма хлебной карточки.

— норма хлеба сократилась в 1943 году

— хлеб по карточкам был с добавками картофеля, то есть менее качественный

Для выпечки хлеба по карточкам на февраль 1943 года только по системе РПС (Райпотребсоюз) Тайшетского района надо было муки 44870 кг. То есть 44.8 тонн. Муки. (Архив Тайшетского района. Ех 26. Ф 1 оп 1 л.66). А еще выпекали хлеб по карточкам и по другим торговым системам.

Нарушения и хищения хлеба

Хлеб, как главный продукт питания, был вожделенной мечтой в годы войны. Ради него шли на преступления.

которые находились рядом с хлебом, его выращивали, поддавались большому искушению его похитить. И некоторые это делали.

Шиткинская районная газета «Большевистский путь» писала о таких случаях: «16 ноября 1941 г., устроив пьянку [13] К.П. и Г.П. договорились между собой: ночью похитить из зернохранилища зерно, принадлежавшее колхозу. Приготовив заранее 8 мешков и ведро, они в ночь на 17 ноября попытались осуществить свой замысел…Нарсудом Шиткинского района они приговорены к 4 и 3 годам лишения свободы.».

Или другой случай: «13 марта в обеденный перерыв Ф. и Р, воспользовавшись отсутствием других колхозников и членов ревизионной комиссии, похитили из амбара 142 кг. зерна. Народным судом они приговорены к 4 годам лишения свободы.».[14]

Люди воровали зерно целыми группами: «Колхоз Таёжный» /Тремино/ в марте проводил обмолот зерна, не обеспечили сторожевую охрану. Воспользовавшись этим колхозники колхоза им.Ленина /Черенгачет/ В.Г., Е.К., В.В., М.С. и Д., проторив дорогу к току с противоположной стороны в течении нескольких дней производили хищение колхозного зерна. Гнусное дело указанных колхозников было разоблачено. При обыске у В.Г. изъято полмешка овса, полмешка ржи, у Е.К. полмешка овса, у В.В. мешок овса, у Д. 5 кг. ржи. За хищение колхозного зерна В.Г. и Е.К. осуждены к 4 годам тюремного заключения, В.В. и М.С. к 3 годам, Д. к 2 годам.». [15]

Воровство хлеба происходило во все годы войны, несмотря на суровые наказания за это. В 1944 году « В колхозе «Новый путь» …кладовщик Е. систематически расхищал семенную пшеницы. Чтобы скрыть преступление он стал обвешивать возчиков, которые возили зерно к сеялкам. Расхититель был обнаружен, при проверке наличия семян оказалось недосдача 18 центнеров.».

Удивляет размеры кражи — 18 центнеров!, это же около 2-х тонн. Вероятно, зерно похищалось на протяжении долгого времени.

Совершали хищение не только зерна, но и все то, что испечено из муки. В июле 1942 года Райгоркомхоз, контора городского коммунального хозяйства, было проверено комиссией Областного финансового отдела, в результате были выявлены случаи злоупотребления заведующим П. своим служебным положением в личных целях. Седьмого ноября1942 г он получил в пекарне 250 кг венской сдобы на подарки воинам Красной Армии. На подарки потрачено было всего 180 кг, а остальное продал сотрудникам Райгоркомхоза. Лично себе заведующий взял 33.8 кг сдобы. [16]

К тюремному заключению приговаривали не только за хищения зерна, но и за неправильную с точки зрения закона выдачу его колхозникам: «Председатель колхоза «Охотник» Е.К. допустил антигосударственную практику в расходовании хлеба обмолота урожая 1942 года. Е.К. израсходовал на внутрихозяйственные нужды и на авансирование колхозников 60 с половиной центнеров хлеба, в то время как колхоз не сдал государству ни одного центнера. Так же произвел хищение 9 центнеров колхозного хлеба и присвоил денежные средства на сумму 453 рубля 54 копейки. За совершенные действия Е.К. привлечен к уголовной ответственности по статье закона от 7 августа 1932 г. и заключен под стражу.».[17]

Нарушения в снабжении населения хлебом были на протяжении всей лет войны. В 1944 году Шиткинский райисполком рассматривал вопрос «О материально-бытовых нуждах учительства» и установил, что «в снабжении учителей хлебом и промышленными товарами были допущены нарушения постановления правительства. В случае задержки выдачи хлебного пайка учительский фонд расходуется не назначению, ряд товаров выдано частным лицам. Поступающие товары не обеспечивают потребности учителей (больше товаров детского возраста). Выдача квартирного пайка производится не своевременно».[18] Все нарушения старались устранять поскорее.

[1] Чемоданов В.М. Я не забываю войну. // Бирюсинская новь, №25, 2006 г.

[2] Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941.// Россия и моровой опыт государственного регулирования снабжения. — М.: РОССПЭН, 1999. С.141-142.

[3] Сухаревская Л. Шаг в сторону. // Заря коммунизма, №№187-197, 1989 г.

[4] Петров А. Военные будни Тайшета. // Заря коммунизма, 3 мая 1988 г.

[5] Он же. Искры без пламени. // Бирюсинская новь, №№105, 109, 129, 1990 г.

[6] ЦДНИИО. Ф.199. Оп.1. Д.554. Л.Л. 5-7.

[7] Архивный отдел адм. Тайшетского района. Ф.1. Оп.1.Ех.21. Л.94.

[8] Бирюсинская новь, за 24 июня 2005 г.

[9] Архивный отдел адм. Тайшетского района. Ф.1. Оп.1.Ех.21. Л.90.

[10] Архивный отдел адм. Тайшетского района. Ф.1. Оп.1.Ех.21. Л.43.

[11] Романовский М. Хлеб войны. // Заря коммунизма, №137, 1984 г.

[12] Большевистский путь. №15, 15.04.1944 г.

[13] Там же. №12, 1942 г.

[14] Большевистсикй путь. №25, апрель 1942 г.