Из лагерного прошлого Тайшета
Готовлю свой краеведческий архив к сдаче в архивный отдел администрации Тайшетского района, проще говоря в районный архив. Отбираю нужное согласно методическим рекомендациям по комплектованию, описанию, учету и использованию документов личного происхождения в государственных и муниципальных архивах. Вот стопа бумажная – все что накопилось по теме «История кулацкой ссылки, спецпоселки, депортация тайшетские лагеря ГУЛАГа и Управления НКВД/МВД по иркутской области, Красноярскому краю». Здесь нет моих опубликованных материалов в бумажном и электронном виде, они фондируются отдельно.
Очередная подборка листов с газетно-журнальными текстом, что это, о чём?
Читаю и вспоминаю – это материалы о Гринберге Игоре Самсоновиче (директор алюминиевого завода в г.Шелехове (Ирку́тский алюми́ниевый заво́д (филиал «ИркАЗ-СУАЛ» ОАО «Сибирско-Уральская Алюминиевая Компания» или сокращенно «ИркАЗ») — один из крупнейших и старейших алюминиевых заводов в Восточной Сибири и Российской Федерации. Входит в состав объединённой компании «РУСАЛ».
Почему отложил в архив 12 листов копий разных статей о нем?
Читаю дальше: вот вопрос от корреспондента журнала «Иркутская губерния» : «Игорь Самсонович, вы хорошо знаете историю своей семьи?», ответ интервьюера внес ясность почему этот материал в моем архиве:
» История моей семьи (по крайней мере , для меня) определена 37-м годом. Отец мой родом из Луцка, в 37-м его посадили. Маму вызвали к следователю, предлагали отказаться от отца, не принимали на службу, потому что она была женой врага народа. Потом мы разыскали материалы отцовского дела, почему -то в Курске. В нем говорилось, что отец не достаточно рьяно поддерживал стахановское движение. В 1953 году его полностью реабилитировали, я до сих пор храню справку Верховного суда. Вообще-то тема репрессий в нашей семье никогда не обсуждалась. Окончив школу я как-то спросил отца «Как ты можешь хорошо говорить о Сталине, если сам пострадал от репрессий?». Отец резко осек «Не тебе судить». Я понимаю, что это всю жизнь сидело у него внутри — боязнь за себя, за детей.
Собственно с моих родителей и начинается наша семейная история. Мама — коренная ленинградка. Не только я, но и все мои друзья помнят ее очень заботливой, доброжелательной женщиной. В нашем доме всегда было много людей, кто-то оставался ночевать, кого-то кормила, кому то пришивала пуговицу… О родителях родителей мы ничего не знаем…
Вопрос: Вы родились в 1945 году, и детство пришлось на первые послевоенные годы. Каким Вы его помните?
Гринберг И.С. : Воспоминания о детстве всегда идеализированы. Я родился в Дальлаге в Комсомольске (Хабаровский край) Оттуда меня увезли в младенческом возрасте, поэтому то время я помню по воспоминаниям родителей. Мы жили в палатке, даже зимой. Мама рассказывала , как отмачивала примерзшие к матрацу волосы сыновей горячей водой. Или как дети упр…отрезать целую горбушку хлеба, чтобы наесться. Но в основном мое детство прошло в Тайшете, в Озерлаге, куда , уже будучи расконвоированным , отец привез семью. Один из самых ярких моментов — это когда мне подарили аккордеон, к музыке в нашей семье отношение особое. На мандолине играли поголовно. Папа хорошо играл на скрипке и на фортепьяно. Старший брат — на гитаре. Средний — на кларнете и на саксофоне. Сестра тоже училась в музыкальной школе по классу скрипка. Мы выходили на улицу и давали импровизированные выступления. Я и сейчас иногда беру в руки аккордеон, хотя пальцы уже не проворны, но играю и пою с удовольствием…Мы переехали в г.Шелехов в 1961 году…»
Оказывается, это интервью есть и на сайте Бабр24, автор А.Скальский опубликовал его под названием «Игорь Гринберг: Шелехов — мой родной дом».
